Притча о настоящей дружбе
Иосиф Лазарев
В одной далёкой стране жили два друга.
Они были самыми настоящими друзьями! Вместе работали, отдыхали и вместе праздновали успех.
Любые решения они принимали сообща. А если не могли принять никакого решения, то неприятные последствия этого тоже делили поровну.
Никто никогда не видел, чтобы они ссорились или даже просто были друг другом недовольны. Но что самое главное – друзья ни разу не поставили свои личные отношения в зависимость от мнения окружающих.

Слухи об их уникальной дружбе докатились до правителя той страны, в которой они жили. А надо заметить, правитель этот, уже весьма убелённый сединами, окончательно потерял веру в настоящую дружбу.
И велел он привести к себе наших неразлучных героев.
– Вы действительно настоящие друзья или мне неправильно доложили? Тогда я просто казню осведомителей, да и дело с концом.
– Не надо никого казнить, владыка. Ты получил верные сведенья, мы действительно настоящие друзья.
– И вы готовы это доказать?
– Нам бы не хотелось ничего доказывать…
– Ваше желание не имеет никакого значения! Сегодня же я хочу убедиться, что вы не лжёте. Возможно, искренне заблуждаетесь. Но, в любом случае, мне приятно было бы убедиться, что настоящая дружба существует.

С этими словами правитель приказал схватить друзей и заточить в холодное, сырое подземелье: каждого – в своё. Полная изоляция от мира, ни один лучик света не должен касаться их лиц. Между узниками был исключён малейший контакт.
Стражники получили исчерпывающее указание: «Не кормить, а воду пусть со стен слизывают!».
Жаловаться на судьбу несчастные отныне смогут лишь крысам, в обществе которых и проведут остаток своих дней, если… Друзьям выдвинули следующее условие: тот, кто первый взмолится о пощаде, того немедленно освободят, а его друг умрёт мучительной смертью.
Страшный эксперимент длился целый месяц. Повсюду только об этом и судачили. Народ, обуянный кривотолками и домыслами, нервно потирал потные ладошки в предвкушении драматичной развязки.
Вот-вот, ещё немного – и можно будет наконец лицемерно вздохнуть или притворно улыбнуться, - в зависимости от того, каким будет финал: трагедия или комедия…

Никто из друзей не попросил о снисхождении. Обоих вынесли из темницы истощёнными и бездыханными. Долгое время их приводили в чувство лучшие врачи королевства.
А потом, когда они пришли в себя настолько, что могли говорить, правитель снова пригласил их на аудиенцию.
– Герои! – воскликнул он, как только двое бывших заключённых переступили порог величественных покоев. – Я благодарен вам за преподанный мне урок и хочу извиниться за доставленные неудобства… Зато теперь я абсолютно точно знаю, что настоящая дружба существует.
– Вы не можете этого знать, – сказал один из друзей, невозмутимо глядя в глаза правителю.
– Почему не могу? – удивился тот. – В конце концов, есть множество свидетелей вашей стойкости и несгибаемой воли. Ведь вы же действительно не предали друг друга, хотя достаточно было единственного слова, чтобы прекратить мучения!
– Ошибаетесь, – отвечали друзья. – Мы сохранили верность лишь своим принципам. А друг друга мы бы предали в первый же день испытаний. Суровая правда жизни в том, что только во имя собственных принципов, но не ради друзей, человек в состоянии выдержать любые пытки.
– Вот как? – Ещё больше удивился правитель. – Тем не менее, вы считаете себя друзьями. В чём же, по-вашему, заключается настоящая дружба?
– В схожести принципов…

Однажды монах Дзы Чуань возвращался с берега реки. Он наловил много рыбы и тащил тяжёлое ведро, грузно ступая по тропе. Уже почти у самого монастыря ему повстречался Учитель Сынь Хо и спросил:
- Ты был на берегу реки, Дзы Чуань?
- Да, Учитель, - осторожно признался Дзы Чуань, не ожидая ничего хорошего.
- А трупы твоих врагов проплыли мимо тебя? - не унимался любознательный Учитель.
- Нет, не проплыли, - опять признался монах, обиженно шмыгнув носом.
- Значит, ты не достаточно долго смотрел на бегущую воду, - безапелляционно заявил Сынь Хо, - возращайся к реке и не приходи обратно, пока не свершится.
Дзы Чуаню ничего не оставалось делать, как тащить своё ведро обратно на берег. Он сел на мокрую китайскую траву, хотел было закурить китайскую папироску, но вспомнил, что монах, и закурил ароматическую палочку.
Долго сидел Дзы Чуань под небом голубым, а трупы врагов всё не проплывали и не проплывали. Так, пара утопающих пронеслась мимо с криками, но поскольку они ещё не были трупами, Дзы Чуань решил, что не считается.
И вот сидит он день, и вот сидит он два, а трупов всё нет! Уже стало холодать, пошёл дождь, листья опали, мишки гамми залегли в спячку, завершилась третья мировая война, индусы изобрели вечный двигатель, а рыба в ведре окончательно протухла. Кончилось монашье терпение Дзы Чуаня, выкинул он в сердцах дохлую рыбу в реку, проводил её взглядом в последний путь и пошёл обратно к монастырю. Уж лучше пусть огреет его Учитель своей тростью с серебряным набалдашником (под которым коньяк Хенесси - все монахи знали, но помалкивали), чем пропадать вот так за зря!
На подходе к монастырю опять встретил Дзы Чуань учителя Сынь Хо. Тот, кстати, ничуть не изменился.
- Ну что, - спросил монаха учитель, - видел ли ты трупы врагов своих, Дзы Чуань?
- Нет, не видел, - ответил Дзы Чуань на грани нервного срыва, - только дохлая рыба, которую я выкинул в самом конце урока, и проплыла мимо меня, а больше никого!
- Как ты думаешь, что это означает? - задал наводящий вопрос великий Сынь Хо.
- Ну... наверное, это означает, что у меня вообще нет врагов и я святой, - сглупил Дзы Чуань.
- Это означает, что рыба и была твоим врагом, - открыл монаху глаза Сынь Хо, - жрать тебе меньше надо, дружок.
Сказал так и пошёл прочь, улыбаясь в сбритые усы. А палкой бить не стал, ибо это антигуманно.